— Паки и паки грешен! — выкрикивал свихнувшийся секретарь. — Лихо мне, окаянному!
— Странно, сестрица, что вы спросили. Тут в перечне «Дождливое утро» есть, а пластины мы не нашли. Ни кусочка. Видно, он ею недоволен остался и решил выбросить. А что вы про это знаете?
— Нет-с, — все так же спокойно произнес Сытников. Скрипнула кожа, очевидно, сели на диван. — Теперь могу предложить только сердце.
— Пойдемте, что ли, вниз, в салон, пока этого вынесут, — предложил Феликс Станиславович.
Для Матвея Бенционовича владыка подобрал девушку хорошую и домовитую, из обер-офицерских детей.
— Что нос-то блестит? Снова конопушки одуванным эликсиром выводила? Статочное ли дело Христовой невесте о такой суетности заботиться? Ведь ты умная женщина. Вот и блаженный Диадох поучает: «Украшающая плоть свою повинна в телолюбии, оно же есть знамение неверия».