Пелагия «черта» с плеча стряхнула, чтоб не лип, и перекрестила уже не мертвецов, а себя.
А с коварным проверяльщиком Бубенцовым поступить надо вот как, придумал владыка. Перво-наперво отписать в Петербург Константину Петровичу про все художества его доверенного нунция и про то, какая беда может произойти для церкви от этих художеств. Оберпрокурор человек умный. Возможно, что и внемлет. Но посланием не ограничиваться, а непременно призвать к беседе губернаторшу Людмилу Платоновну — усовестить, пристыдить. Женщина она добрая и честная. Должна одуматься.
Митрофаний кивнул, словно иного ответа и не ждал.
Этот простой довод на Татищеву подействовал.
— Или, как выразился автор чрезмерно перехваленного романа, нищета это уже порок, за который из общества палкой изгоняют.
— Ночь, пустынная дорога. Сквозь серые тучи зловеще просвечивает луна, пахнет дождем, завывает ветер. По дороге идут двое: один бородатый, с остриженными в кружок волосами, другой еще совсем ребенок. Мужчина обхватил мальчугана за плечи, а тот припал светловолосой головенкой к плечу отца и полудремлет на ходу. Вокруг тишина — ни души, ни движения, лишь из лесу доносится заунывное уханье совы…