«Валерий: Откуда мы знаем, что автобус и вправду у вас?
Кирилл полез под футболку за телефоном, чтобы засечь время, и вспомнил, что оставил телефон в школе, где жил, на подзарядке. Ч-чёрт!.. Кирилл разозлился. Да какие, на фиг, псоглавцы? Просто тоска здесь смертная. Торф, торф, торф… Немецкое слово. По-немецки «голова» — копф. «Смерть» — тод. «Собака» — хунд. Бурт, торф, тод, копф, хунд… Словно глухой собачий лай…
— Да бухой. Сначала дружка своего искал, потом тебя, потом денег на выпивку просил.
Может, просидеть здесь до утра в укрытии? Если псоглавцы ждут в засаде, то здесь — безопасно. А если рыщут? Тогда всё равно найдут, и уже без шансов… Бежать через пустырь — рисковать. Но это борьба, в которой можно победить, даже если их заметят.
Кирилл осторожно полез наверх. Лестница играла под руками и ногами и ощутимо прогибалась. Кирилл понял, что главная опасность при таком подъёме заключается не в том, что лестница сломается или упадёт, а в том, что она, стоя, перевернётся вниз грузом, то есть вниз им, Кириллом, и он попросту сорвётся с лестницы, как с лошади.
Кирилл довёл Лизу до калитки и подождал, пока Лиза зайдёт в дом. Потом пошёл к себе. Сарай с автобусом стоял запертым, цепь и замок никто не тронул. Гугер и Валерий спали в классе на полу поверх спальных мешков. Кирилл спать не хотел. Точнее, не мог. Голова была тяжёлой, но пустой, как чугунный котёл. Для сна её требовалось заполнить информацией: долить котёл до краёв, чтобы потянуло вниз.