И выволокли из подвала сильно побитого человека в немецкой офицерской шинели с сорванными погонами.
Полное лицо комиссара Рунге зарумянилось, глаза сверкнули.
И оглянулась на Алексея. Репетировала перед помощником свою речь, да забыла слово.
— У нас свои войска есть. Почти пятьсот штыков. Принимай под свою команду, товарищ.
Волжанка тонко и пронзительно вскрикнула, отшатнулась. Кровь отлила от щек и сразу же, от стыда, прихлынула обратно, отчего лицо покрылось пунцовыми пятнами.
Романов уже знал, что, если она заснула, разбудить ее можно только сигналом «тревога» или звуками выстрелов. Прикинул, хватит ли сил дотащить грузную, плотно сбитую тетку до койки — и не решился. Просто накрыл шинелью. Настоящий солдат в любой позе выспится.