Зажмурилась Салазкина, ничего не ответила. Только вздохнула.
— На кой мне ваши драпальщики. Хватит одного Ковтюха. Поедешь с нами.
На лестнице, положим, было светло, но придираться Алексей не стал.
Романов уже двигался к забору, неслышно ступая по траве и сжимая за спиной стек. С Бочаровой они условились: в батальоне все солдаты равны, никому никаких привилегий. Любое проявление социального неравенства выжигать каленым железом.
— Прекратите! — жалобно просила она. — Как вам не совестно! Мы такие же солдаты, как вы!
— Это рабочие? Ну уж здесь-то точно пролетарской революции не дождешься.