Еще позже я выяснила, что большого значения мировая общественность всему этому не придала: известное дело, такое уж место всякая столица, что ничего доброго там случиться не может. Разве что по ошибке.
После краткого морального терзания Эгмонт все же доверил ему книгу. Оборотень полистал ее, внимательно обозрел замысловатый чертеж и, быстро улыбнувшись, прочел вслух фразу по-эльфийски. На эльфаррине он говорил чище, чем на лыкоморском.
— Боги? — спросила я и тут же прикусила язык. Вообще он хорошо начал: как в старых летописях, аж с сотворения мира. Мои интересы не простирались так далеко, но спорить с волшебным существом, не боящимся рябины…
На фоне этих событий никого уже не удивляло, почему гном, долженствовавший вылететь из телепорта на ковенской площади, вдруг очутился на поле для бугурта. Даже самые старые маги не могли припомнить, чтобы Т-пространство было настолько запутано и возбуждено. Пятый отряд просто не поверил своему счастью, когда из темноты перед ними выросла лавка, надежно запечатанная тремя заклятиями.
Кот, пригревшись, дремал у меня на коленях. Жалко было его будить, но военный совет уже подошел к концу. Я осторожно ссадила животное на пол; оно смерило меня оскорбленным взглядом, выразительно задрало хвост и удалилось. «Неблагодарная ты зверюга!» — подумала я, собирая клубки и вышивку обратно в корзину.
— Много чего хорошего. — Ученик потряс склянкой, потом подышал на нее, потом опять потряс. — И нехорошего тоже, но это уже про вас. Я повторять не буду — мать вернется, сама все скажет… больно долго говорить, да и вообще. А девица ничего, к вечеру очухается.