Он уже держал для меня заднюю дверцу открытой.
Упираясь пятками в землю, Янка осторожно съехала задом на дно овражка и выбралась на другую его сторону, где за деревьями проходила тропинка, почти неразличимая в неверном лунном свете.
Они вообще договаривать, дослушивать и отвечать на вопросы не умеют — эти чертовы люди? Куда подевалась обычная вежливость, не научили их, что ли там, на полигонах Комиссии? Хотя, такие как Дрейк, научат…. Плохому, разве что и научат.
Через пять минут его, наконец, удалось успокоить, и он уселся с нами на диван, принявшись жадно поглощать принесенный Янкой хлеб с сыром.
Напряжение и интерес в комнате возрос до такой степени, что стало жарко. Халк понял, что его собственное сердце, чего давно не случалось, стало отбивать непрошено быстрый ритм, и успокоить его оказалось чертовски трудно.
— За что ты здесь? — Вдруг задал он вопрос, который задавать не планировал.