«Сука….» — Крутилась одна единственная мысль. — «Ну и сука же ты…»
— У меня была только одна попытка, каким-то образом я поняла это. И решилась быть до конца честной, хотя в голове и крутились тысячи вариантов развития разговора. Сотни диалогов, сотни разных слов, сотни возможных из этого исходов. Я сказала Дрейку, что Халк уже давно осознал все. И что…. может быть, пора уже что-то пересмотреть….
«Или куда тебя заточат» — совершенно не к месту захотелось добавить мне, но я промолчала, параллельно думая о том, какие именно слова Халка навеяли на меня странное чувство дежа-вю.
Больше всего обсуждался никто иной, как Халк. Янка оказалась права — он-то уж неизменно занимал первые позиции по жестокому обращению с людьми на своем ранчо. И ничего, кроме благоговения не было написано на лицах слушателей этих историй. Благоговение и зависть. К тому, что у самих пороху не всегда хватало бессмысленно мучить и причинять боль другим.
Оторвавшись от окна, я прошлепала на кухню, чтобы вскипятить чайник. Голова работала так интенсивно, что, казалось, еще чуть-чуть, и она лопнет словно перегревшийся на солнце арбуз.
— Если бы это было возможно, то я бы ответил — да. Но я уже сказал «нет». В отношения людей Комиссии осужденных самой Комиссией мы не вмешиваемся. И вообще — Комиссия — это отдельная территория, которую мы всячески стараемся избегать. По-крайней мере, напрямую.