Не на войне, однако охранение – по боевому распорядку. На ночь – правильный римский лагерь: благо, древесины вокруг – завались. А то мало ли… Найдется какой-нибудь вутья-безумец, возжелавший стяжать славу, напав на могучих пришельцев?
Так что выстраивать диалог между властью и армией вышел префект претория.
Постоялый двор оказался забит под завязку. Часть лошадей постояльцы даже оставили снаружи. Из открытых ворот шел густой чесночный запах легионерской похлебки. Свои! И не просто свои, а…
– И куда это ты намылился? – спросил он с подозрением.
– Пусть видят ярость Вотана! – рявкнул Агилмунд. – Смерть!
Но сейчас жители Селевкии встречали римлян с радостью, с распахнутыми воротами. Потому что думать не думали, что перед ними – римляне. У бедолаг даже и мысли не возникло – затвориться.