Книва с изумлением уставился на Черепанова. Нет, в славе последнего он не сомневался. Но есть слава и – Слава…
– Банг! – Угодившая в один из зеркальных дисков-висюлек стрела отскочила на пол галереи, под ноги рабу. Раб взвизгнул и застыл. Потом взвизгнул еще раз, получил пинок под зад и припустил дальше. А, вот оно! Дверь, одна из трех (остальные – нарисованные), выводила на плоскую поверхность, огороженную чем-то типа небольшой балюстрады. Коршунов выбрался, глянул вниз… Ага, на улице, считай, никого. Зато имеется лошадь, а на лошади – важный толстый господинчик в тоге. Забавно, когда в тоге – и на лошади. Но смеяться будем потом.
Круто изогнутая, золотом горящая на солнце буккина яростно взревела.
Хорошие ворота в Пальмире. Большие, красивые. За ними – широкая, прямая, как стрела, дорога. Насквозь. От ворот до ворот. С колоннами по обе стороны. На колоннах подставочки. На подставочках – статуи уважаемых людей. Типа городской доски почета.
– Что-то, брат, я сомневаюсь, что Рим пойдет на твои условия, – задумчиво произнес Коршунов. – Как-то это не в императорском стиле – договариваться с подданными…
В роскошной баньке обсудили дальнейшие действия.