— Владислав Юрьевич, вы еще не спите? Не до шуток. Срочно зайдите ко мне. Да, и прихватите, что у вас есть по «Газпром-Медиа». Похоже, они таки доигрались…
— Сэр, — Кшетуский обернулся. Оказалось, это связист протянул гарнитуру лейтенанту. — Это медэваки. Они не могут приземляться — обе площадки красные.
— Нет, я ассистент звукорежиссера на студии УФА.
«Уазик» затрясся на кочках, приближаясь к месту, где торчал вверх хвост и нелепо заломленное крыло бомбардировщика. И чем ближе Николай подъезжал к сбитому самолету, тем больше понимал, что что-то в этой картине неправильно, не так, как должно быть… До места падения оставалось еще метров триста, когда он понял, что не так. Звезды. Красные звезды на закопченной дюралевой плоскости.
— Не знаю точно, но вроде только лимонадный цех демонтировали.
Утро ранним не бывает. Семь часов, а сна ни в одном глазу. За окном светло, как летом. Я поначалу даже вскочил. Почудилось, что американцы решили запустить свои «Минитмэны», а звук просто не успел добежать… Да после такого ни кофе, ни контрастный душ уже не нужны, разве что штаны поменять. Потом вспомнил, что до тех американцев теперь дальше, чем до Луны, и немного успокоился.