Я сполз с полки, пошарил ногами в поиске кроссовок.
А сам город постепенно надвигался на нас, уже нависая первыми мрачными костяками зданий, простираясь по бокам шоссе грудами обломков и мусора.
И тут я заплакал. Не настраиваясь, не подготавливая себя какими-то жалобными мыслями. Заплакал, и все.
Город постепенно окружал автопоезд своей мрачной, изуродованной массой, пока, повернув влево, мы не потеряли из виду просвет между домами, указывающий, откуда мы приехали.
Короче говоря, Санек сам себя похитил. И, как сообщил нам со Сведом через браслетную связь свою версию Данилыч, смылся он для того, чтобы предаться утехам сомнительного качества по полной программе. Сообщал он нам это в неописуемо живописных терминах, из которых «ишак похотливый» был наиболее мягким. Данилыч вообще сильно нервничал в последнее время, переживая и за меня, которому светило участие в опасной гонке, и за общее дело: не выполнив заказ, мы рисковали вызвать сильное неодобрение со стороны заказчиков, что могло крайне неблагоприятно сказаться как на нашем кармане, так и на репутации. Хотя строгой карой за невыполнение дела нам не грозили, но с мечтой вывезти семьи с Земли нам можно было распрощаться при таком повороте событий.
— В четырнадцать раз больше населения России! — горячо зашептал мне на ухо Санек. — А сколько у них таких островов, островков и всяких плавучих городов!