Я обессиленно присел на край платформы. Энергии на злость почему-то не было. Санек тоже был явно ошарашен.
Я боялся, что он своим несвоевременным появлением в кабинете отпугнет воспоминания капитана, что больше и больше напоминали мне сценарий какого-то пародийно-фантастического фильма, но Чаушев так глубоко ушел в свое повествование, что выдернуть его оттуда было непросто.
В голосе Санька послышалось плохо скрытое торжество. Хотя с чего я решил, что он собирался его скрывать?
— Хреново, перебои какие-то, — раздался сквозь треск разрядов искаженный голос шофера.
— Я штрафом обойдусь или вы норму по поимке преступного элемента к трехлетию супермаркета выполняете?
Когда она исчезла, закрыв за собой дверь, я подошел к клетке, все еще поглядывая на исследующую комнату гиверу. Прутья имели вид, словно их перепилили бензопилой. Пол возле клетки усеивала металлическая стружка. Да, надо было крепко спать, чтобы не услышать скрежет, сопровождающий такую работу… Блин, да это же пила-болгарка какая-то!