— Ладно языком трепать! — Данилыч, похоже, не рассердился, но кулаком штурмана ткнул в бок изрядно. — Хоть сам себе хозяином буду. Вон, Ермак и Вержбицкий, живут же себе и в ус не дуют!
— Умный, да? — Дядька откинулся на спинку стула и пожал плечами в коричневом — терпеть не могу этот цвет одежды! — пиджачишке.
Я украдкой проморгался, сделал вид, что что-то в глаз попало, вытер предательскую влагу.
ПНВ оказался довольно навороченным, с двойным действием: светочувствительным и инфракрасным, что тоже свидетельствовало о том, что денег на такое дело, как торговля с иными мирами, государство не жалело. И сей факт привел меня к прискорбным выводам: я вспомнил о размере обещанной мне зарплаты, и пять тысяч евро в месяц как-то не клеились к остальным щедрым расходам и резкому дефициту Проходимцев — людей, которые своим желанием могли провести транспорт и драгоценный груз через Выезд. Это наводило на неприятную мысль: перестраховка. Просто-напросто никто не был уверен в том, что я проведу транспорт да еще останусь при трезвом рассудке, — так зачем платить больше? Подло, конечно, но где в нашем мире по-другому происходит? Наоборот, зная человеческую природу, было бы странно ожидать добрых дядь в правительственной организации, самоотверженно занимающихся благотворительностью без всякой на то выгоды для себя…
Я глупо потупился. Почему-то мне иногда очень не нравится, когда меня хвалят. Может, это тоже является фактором гордости? Или наоборот — сигналом скрытой опасности?
— Простите, тетя Фира, — покаянно склонил я голову, поставил принесенный из беседки чемодан на пол палаты. — Заговорились, общаясь, не заметили…