Вот и настал последний день лета. Конец, конец ощущается во всем на пляжах Форментеры. Уехала, не оставив адреса, Матильда. Ветер протискивается за каменные оградки и путается под ногами. Непреклонно синеет небо. Ширятся владения тишины на Балеарских островах.
Ты чудо. Почему, собственно, на том основании, что тебя зовут Алиса, тебе нельзя сказать, что ты чудо?
Нам встречаются поддатые парочки престарелых хиппи – они так и остались здесь, неразлучники, с шестидесятых годов. Как им удалось продержаться так долго? У меня даже слезы наворачиваются на глаза. Я покупаю им травку. В маленьких кафе мы с Жан-Жоржем напиваемся вдрызг, играя на бильярде. Он рассказывает мне о своих амурных делах. Он встретил женщину своей жизни и впервые счастлив.
Я не хочу дочитывать «Ночь нежна»; у меня какое-то нехорошее предчувствие: по-моему, не все ладно у Дика Дайвера с Николь. Я слушаю «Крейцерову сонату» и вспоминаю одноименный роман Толстого. Обманутый муж убивает жену. Скрипка и фортепьяно Бетховена навеяли ему этот дуэт. Я слышу, как они сходятся, заглушают друг друга, взмывают, расстаются, мирятся, ссорятся и, наконец, сливаются в финальном крещендо. Это музыка жизни вдвоем. Скрипка и фортепьяно не могут звучать поодиночке…
– А когда твой следующий праздник? Пришлешь мне приглашение?
Секс – большая лотерея: двое могут обожать это по отдельности и не словить кайфа вместе. Зря думают, что со временем все может измениться к лучшему – ничего не меняется. Это вопрос эпидермиса, иначе говоря, вопиющая несправедливость (как все, что имеет отношение к коже: расизм, морщины, угри…).