— Моя мама! — свирепо крикнула Анна и полезла со скамейки с самым воинственным видом. — Такой мамы больше ни у кого на свете не бывает!
— Ой! — озабоченно воскликнула Анна. — Что это я, правда, буквально не знаю как кто…
Ну вот зачем он об этом заговорил? Как будто у нее сегодня и так неприятностей не хватает…
— Кажется! — с готовностью откликнулась Анна, тут же забывая о предыдущей теме разговора. — Па! Выпусти меня, а то правда буквально стыдно! Я все-таки не маленькая уже.
— Ну, смотри. — Игорь обнял ее за плечи и повел по квартире, на ходу объясняя: — Шкафы встроенные, глубокие, что хочешь влезет… В ванной я хотел зеркальную стену, но Галка сказала, тебе не понравится. А может, сделать, а? А это кухня. Правда, здорово получилось? И вход на лоджию и из кухни, и из большой комнаты. Пойдем… Вот видишь, как удобно… И стол накрыт… Сейчас мы шампанского по чуточке, ключи обмыть… Оленька, ну что с тобой такое?
Игорь ясно видел, что и Катерину Петровну умиляет картина — запутавшиеся друг в друге сине-белые полоски, запутавшиеся друг в друге черные кудри и прямые белые волосы, запутавшиеся друг в друге одинаково загорелые руки и ноги. И он втайне испытывал к Катерине Петровне немножко смущенную благодарность — что-то вроде благодарности к соучастнику. Потому что вид спящих Ольги и Анны трогал и его чуть не до слез, а он таких эмоций страшно стеснялся.