Казалось, время с момента, когда он в последний раз посмотрел на Диту и переступил порог, пролетело мгновенно. Сейчас он видел, что дверь на месте, целая, закрытая, значит, Дита никому не открывала. Послушалась его. Повезло.
Картинка сразу возникла целиком. Очень удобный ракурс. Старлетка лежала на боку, лицом к камере, задрав одну ногу и закинув ее назад, на бедро Васлава, а он лежал сзади, захватив ее волосы одной рукой, а другой лаская грудь. И двигался… неторопливо, сильно. Ракурс был настолько удобен, что Дита видела, как его член погружается в нее и слушала, как та стонет, подаваясь ему навстречу и вцепившись руками в простынь перед собой.
Пальцы снова гладят в таких местах, где собственно кроме гинеколога никто прежде и не бывал. Если уж на то пошло, Дита даже толком не знала, где у нее клитор. Но может как раз там, где сейчас его палец? Потому что от его легких круговых движений рождается какой-то теплый неконтролируемый приступ отупения, который совершено точно мешает связно думать. Совершенно неожиданно два средних пальца скользят и ныряют во влагалище. Дите понадобились все силы, чтобы не свести ног.
Хвостатый притащил ее в круглую комнату с укрытым матами полом и заставив вытянуть руки вверх, приковал к столбу посередине, к свисающим с потолка цепям.
На фотографии Васлав был младше. Не такие четкие черты лица и взгляд даже как будто неуверенный?
И тут эта выдра! Конечно, Дита не стала бы открывать ей дверь. Но у той оказался свой ключ.