Последнее слово так вообще просто сочилось сарказмом. О, как, что-то мне подсказывает, что господина Полковника тут не все горячо и преданно любят.
М-да, скажите-скажите, Черный Полковник… Черный Тюльпан… Зорро, мать его. Если б не слова Исмагилова про два батальона головорезов, то я всерьез такого противника не воспринял бы. Уж больно фиглярством и дешевой опереткой от этого прозвища тащит. Но, человек, имеющий за спиной шесть сотен бойцов, может себе и не такие чудачества позволить. Поэтому, заслуживает этот Полковник отношения самого серьезного, будь он там Черный, Зеленый или Серо-Буро-Малиновый в оранжевую крапинку.
— Болячка очень нехорошая, — отзывается Михаил. — Лямурного свойства, комбинированная, мать ее, бинарная. Триппер, сифилис, чума, холера.
Этот анекдот про встретившихся в коридоре Рейхсканцелярии в самом конце войны Гитлера и Штирлица оба знали еще с курсантских времен. Зарубин, прерванный на полуслове, сначала озадаченно хрюкнул, потом широко улыбнулся и, отодвинув от стола одно из кресел, с видимым удовольствием в него плюхнулся.
— Меня, Миша, история с вырезанным хутором очень многому научила. Вот и обзавелся я, в обход запрета, какой-никакой радиосвязью. А в Рощинском, в двух шагах от базы, живет один человечек, что мне по гроб жизни кое за что обязан. Вот и сообщил сразу же. Там сейчас вовсю к акции возмездия готовятся. Думаю, час-полтора у вас есть, но не больше. Так что, господин югороссийский шпион, собирай-ка парней своих, и рвите быстрее, пока вас тут не окружили и не перебили.