— Да ничего, после выступления всем отделением извиняться ходили, но он мужик не злой оказался — простил. Так что нас никак не наказали.
— Ничего, авось какую-нибудь рухлядь сторгую.
Кроме ефрейтора, остальные, похоже, тоже «еще нет». Последним в строю стоит худющий парень, а ему, между прочим, предстоит за двоих тяжелые, пятиснарядные обоймы таскать.
— Не знаю, — пожимает плечами Сладков. — Тылы отстали, сами видели что творилось. Ладно, отдыхайте, я — к комбату.
— Ничего, — отмахнулся я, — вместе с погонами третью звездочку получит.
— Ну ты могешь, командир, — выговорил Аникушин, когда я остановился.