Погода улучшилась, но для нас, зенитчиков, это означает, что работы только прибавится. На этот раз позиция нам досталась посреди ржаного поля. Тяжелые колосья образуют почти ровную золотистую поверхность с промятыми следами наших машин и черными язвами огневых позиций. Времени у нас было немного, закопаться успели неглубоко, но хоть что-то.
— И что это за гадость? — интересуюсь. — Уж больно вонь от нее противная.
— А то! В третьей батарее как стрельба начинается, так комбат сразу в укрытие — шасть.
— Пока танк едет — он не очень опасен. На ходу у наводчика поле зрения трясется так, что он ни хрена не видит. Из пушки стрелять он на ходу не будет, все равно не попадет. Курсовой и башенный пулеметы в белый свет палят, как в копейку. Да и вообще, из танка мало что видно. Но когда он прямо на тебя прет, то выглядит все страшно: гусеницы лязгают, пулеметы строчат, и он все ближе, ближе, ближе… Бывают не выдерживают, бегут. Только от танка все равно не убежишь.
— Подожди, — прерываю я словоохотливого шофера. — Это кто такие?
— Не знаю. Нас за снарядами послали, а когда мы вернулись, батареи на прежнем месте уже не было. Мы попытались найти ее самостоятельно, но напоролись на ваши танки.