Похоже, опытный мне попался дедок. И разговорчивый.
Изнутри барак был разделен перегородкой. С одной стороны перегородки обитали мы, с другой — четыре солдата и унтер-офицер. Солдаты здесь назывались вахманами — солдатами несущими вахту. На двери с нашей стороны надпись на немецком «Не входить», мы и не входили. На окнах железные решетки и деревянные ставни. Вдоль стен стоят двухэтажные железные койки. На койках лежат бумажные тюфяки, набитые соломой. Койка застлана старым байковым одеялом, используемым в качестве постельного белья. Второе одеяло служит собственно одеялом. Посреди комнаты стоит буржуйка. Обстановку дополняли длинные деревянные столы и скамьи. На ночь барак запирался, а во двор выпускали сторожевую собаку.
Жужжание стеклоподъемника отрезало кондиционированную атмосферу салона от осенней свежести города. Вот я и опять за рулем. Не буду говорить чего, а точнее сколько, мне это стоило, но водительское удостоверение и свидетельство о регистрации я восстановил очень быстро. С паспортом сложнее, но он пока и не очень нужен, обойдусь справкой об утере. Пейзаж за стеклом плавно тронулся с места. После поворота направо, палатка с вывеской «Цветы» отыскалась довольно быстро, даже второй раз спрашивать не пришлось.
На матерого уголовника Аникушин никак не тянул, да и не наденет блатной форму ни при каких условиях, а от чего в нашей стране нельзя зарекаться, общеизвестно. Поэтому я дальше копать тоже не стал, и мы разошлись. Надо было решить еще одну проблему — котелок и ложку помыть. Легко? А вы попробуйте на двадцатиградусном морозе.
— Ладно, пошли, — командует лейтенант, — скоро движение начнется. Чего на этого подсвинка освежеванного любоваться?
По размеру шляпа подошла, но вид у меня в ней абсолютно дурацкий. С другой стороны, костюмчик, галстучек, шляпа и объемистый портфель, общий вид малость помятый — типичный командировочный совслужащий. Мне бы рост поменьше, и в толпе я затеряюсь на раз.