Он подошел к одной из повозок, я за ним, и откинул брезент.
— Поставьте ноги одну за другой по одной линии, раскиньте руки в стороны, закройте глаза. Очень хорошо. Указательным пальцем правой руки дотроньтесь до кончика носа. Отлично. Теперь сделайте то же самое указательным пальцем левой руки. Великолепно.
Новый год приходилось встречать в разных условиях и обстоятельствах: за тысячи километров от дома и цивилизации в вахтовом вагончике, два раза в казарме, раз пять в ресторанах разной степени приличности, несколько раз всухую, но никогда на колесах. Накануне нам выдали сахар, немного, граммов пятьдесят. Его ссыпали в карманы, в кисеты, бумажные кулечки, тут же меняли на хлеб и табак. Новый год в промороженной теплушке с раскаленной почти докрасна буржуйкой мы встретили послащенным кипятком с куском черного хлеба. Терпеть не могу говорить тосты, но тут меня прорвало — когда минутная стрелка на часах лейтенанта почти совпала с часовой, я встал и, перекрыв шум, потребовал внимания.
Дед молча посторонился, пропуская нас в дом, особенной радости от появления постояльцев он не выразил. Настроение его несколько улучшилось, когда солдаты поделились сухим пайком с ним, с его старухой и тремя детишками, судя по возрасту — внучатами. Где их родители, я спрашивать не стал.
Лейтенант протянул мне бумажку. Я, не читая, аккуратно сложил ее и положил в нагрудный карман гимнастерки.