Цитата #1043 из книги «Зенитчик-2»

Разговор пилотов перескочил на другие темы, и я отвлекся, погрузившись в собственные мысли. К действительности меня вернул тот самый рассказчик, извинявшийся перед Беляковым.

Просмотров: 1

А я решаю вытащить пушку, она, вроде, не пострадала. Самое опасное — снять сцепку с крюка. Для этого надо приподняться где-то на метр и откинуть защелку. Остальные в этот момент должны толкнуть орудие вперед, а затем после поднятия сцепки назад. На всю операцию нужно секунд пять, но на эти секунды надо вылезти из укрытия. А если фрицы из пушки пальнут… Я смотрю на лежащих у орудия сослуживцев. Нет, похоже, лучше самому. Подползаю к крюку, выжидаю секунд десять и, быстро подхватившись, пытаюсь откинуть защелку. Она идет туго, а время летит быстро. Немецкая пуля с резким хрустом врезается в борт грузовика. Падаю обратно. Дзинь, пи-иу! Еще одна попадает в сцепку и с визгом рикошетирует. Метко бьют, сволочи! «А пулемета-то у них нет», — вертится в голове.

Просмотров: 1

— Вы не девка, чтобы нравиться. Кстати, представляться надо, товарищ ефрейтор.

Просмотров: 7

Коллективный самоход — это уже не шутка, но, с другой стороны, вероятность попасться минимальная, а хоть немножко погреться хочется. Дров в округе нет. Дома на дрова разбирать, естественно, никто не даст. Унитары, в отличие от среднекалиберных батарей, здесь распатронивать не принято, да и пороха в них мало. А хитрый ефрейтор, видимо, что-то нашел.

Просмотров: 2

Они проходили передо мной, по отдельности и целыми расчетами, взводами батареями, молодые и уже не очень, в шинелях и довоенных гимнастерках, ватниках и полушубках, в лагерных робах. Я искал, и их, и себя. Себя не нашел, не осталось в архивах никаких следов, разве что в германских, но туда я не совался. Обращался с запросами о судьбе Костромитина, Петровича, Рамиля, Аникушина, Хватова. Да много еще кого, но все впустую. А вот судьбу Руденко узнать удалось. Он не дошел, как мечтал, до родной Одессы, даже на правый берег Днепра не попал — навсегда остался на левом после налета немецкой авиации осенью сорок третьего. После него комбатом стал Сладков. Он сдержал свое слово и вернулся в свою батарею и с ней дошел до Берлина. Умер он уже в девяностые, и я мог бы с ним встретиться, если бы знал. Если бы только я тогда уже знал…

Просмотров: 4