— Удачи тебе, лейтенант, — пожелал я ему на прощание.
Я второй раз подбежал к танку и взобрался на него. На этот раз башенный люк был открыт, а один из танкистов лежал у угла дома — наблюдал за немцами.
— Ты первый, кто оттуда пришел с руками и ногами. Народу-то много позабирали, а обратно только бумажки похоронные идут, да пара калек вернулась.
С правого берега открывает огонь наша дивизионная артиллерия — калибр не такой солидный, как у немцев и стреляют реже, боеприпасы экономят. Не выдержав, оглядываюсь. Снаряды рвутся на скате, обращенном к нашим позициям. Неужели все? Нет, не все. Замечаю, что несколько человек выскользнули из-под обстрела и, пригибаясь, перебежками, двигаются в мою сторону. Падают, поднимаются и снова бегут. Мне тоже пора, только бежать, в отличие от них, я не могу. Раз, два, левой, правой.
— Может, и шутка. А, может, объективная реальность? Поди, знай.
Сверху дважды коротко простучал МП и бухнула винтовка. Раненых добивают или просто страхуются. Подумав, я сдвинулся правее под крутой склон.