— А вот я не уверен. Поэтому не гони волну, давай еще репу почешем, а потом будем решение. Пока же информации недостаточно. К тому же сначала надо выбраться из лагеря, а это тоже непросто.
— У которого младший сын Сашка сейчас зенитчиком служит.
Всех, стало быть, спихнул из батареи капитан. Ну и хрен с ним! Может, там, на фронте, воздух чище будет, а здесь что-то сильно пованивает. Дверь вагона с лязгом закрылась. Сразу наступил полумрак, теплее не стало, зато перестало дуть. Кто-то напихал в печку бумаги и поджег, отсветы пламени заплясали на деревянных стенкам.
Для отрыва от погони предполагалось использовать немецкий же железнодорожный транспорт. На нужном нам направлении был крутой поворот, где поезда двигались с минимальной скоростью. Вполне реально было на ходу незаметно забраться на тормозную площадку или на платформу. До следующей станции, где поезд мог остановиться, километров двадцать. Хорошее расстояние, чтобы сбить возможную погоню со следа и нарастить отрыв. Дальше был абсолютный туман. Карты, компаса и прочего у нас не было, но и расстояние, которое требовалось пройти также невелико. В крайнем случае, по солнцу или звездам сориентируемся. Идти будем по ночам. Но как преодолевать границу, я даже не представлял. О системе охраны не было ни малейшего представления, о схеме расположения постов можно было только мечтать. Причем, стрелять в нас могли начать как на немецкой стороне, так и на швейцарской. Оставалось рисковать и надеяться на наш русский «авось».
Гах! Гах! Четвертый и пятый трассеры бронебойных снарядов исчезают в сером прямоугольнике щита, установленного в сотне метров от огневой позиции.
— Так это, — замялся дядька, — мне много не надо, может, бутылочку возьмешь?