Пока они ходят за стволом, мы с Коробовкиным открываем люки люльки, потом он снимает лапки экстрактора, а я, отвинтив две гайки, снимаю стопор ствола. После этого, поворачиваю ствол на девяносто градусов, и заряжающий с подносчиком вынимают еще горячий ствол из горловины люльки. Затем ставим на место сменный ствол и переводим пушку в походное положение.
Николай махнул в сторону шкафа, который по причине больших размеров и соответствующей массы не мог быть вытащен из комнаты и пропит. На верхней полке нашлась чистая тряпка, в которую были завернуты паспорт, военный и профсоюзный билеты, а также проходное свидетельство, вещевой и продовольственный аттестаты, справка о ранении. Поразило низкое качество полиграфии и небрежность заполнения документов. Во время срочной службы мне один раз пришлось заполнять журнал наработки списываемого бензоагрегата за десять лет. Тогда я подделал почерк и подписи четырех офицеров, отвечавших за него в разное время. Комиссия ничего не заметила, как и отсутствие нагара в выхлопной трубе, и заводскую смазку на двигателе. Теперь у меня экзамен посерьезнее будет.
— Собирайся, машина будет через час. В штабе найдешь пээнша капитана Руденко, поступаешь в его распоряжение. Все, иди.
— Можно Александром, можно Иванычем, только не Шуриком. Не люблю.
Два десятка старожилов быстро разъяснили нам местные реалии. Жили они здесь практически автономно, работали на фирму, занимающуюся ремонтом железнодорожных путей. Рабочий день по десять-двенадцать часов, невзирая на погоду. Работа тяжелая, но и кормят значительно лучше, чем в лагере. Даже ежемесячно платили зарплату от фирмы — по десятку-другому пфеннигов, причем платили по-разному: кто плохо работал — получал меньше, за этим следил мастер. Но самое главное было то, что сбежать из-под такой охраны не составляло никакого труда, а до швейцарской границы «всего» около ста двадцати километров. Осталось только продумать, как преодолеть эти самые километры, особенно последний.
Между тем поезд не торопясь пробирался на север, подолгу стоял на станциях и полустанках, ожидая прохождения встречных эшелонов. На станциях мы мокли и бегали за кипятком, постоянно оглядываясь — боялись отстать от поезда. Морженга, Вожега, Коноша. В Коноше мы помогли женщине выбраться из вагона, дальше наши пути расходились. Ей на Воркутинское направление, а наш эшелон шел до самого Архангельска.