Цитата #685 из книги «Второго шанса не будет»

— А знаешь, сколько тут ползающих и слепых? — с какой-то иронией спросил тот, что слева.

Просмотров: 2

— Вот-вот. Ты отделяешь себя от себя. Сознание твое двоиться. Ты сейчас сойдешь с ума и привет.

Просмотров: 2

— Знаешь, я когда совсем был маленький, крепко запал мне в память один фильм. В то время был еще СССР. И мир тогда был очень близок к мировой войне. И вышел на экраны такой фильм. «Письма мертвого человека». Я хорошо помню, как затаив дыхание смотрел его на экране старенького черно-белого «Рекорда». Мне было страшно. Но я смотрел как завороженный. Ведь это был фильм о последствиях ядерной катастрофы. А самым большим моим страхом тогда была — ядерная война. Причем я больше всего боялся, что она случится, когда родителей не будет дома. Где мне их тогда искать? Куда идти? Я отчего-то был уверен, что останусь жить. Ведь человек до конца не верит в смерть, пока она не придет за ним. Как за мной сейчас. Хотя. Все мы мертвы уже давно. И он был таким. Главный персонаж, старый профессор. Он мысленно писал письма своему пропавшему сыну. И в одном из них он говорил о своих детских страхах. Этим страхом был поезд. Приближающийся поезд. Многие дети во сне видят похожие кошмары, как что-то огромное на них надвигается. Тот самый поезд. А знаешь что это? Это символ. Квинтессенция всего рукотворного. Технический прогресс. Все что сотворил человек, обрушилось на него огромным поездом, сметающим все на своем пути. Весь наш прогресс обрушился на нас, как тот поезд. И вот смотрю на эти письма сейчас. Как символично. Мой оживший детский страх. Письма мертвого человека. И я понимаю, что вся наша жизнь, но не только детство. Это шаткое здание на фундаменте страха. Мы всегда и всего боимся. Мы маленькие, боимся темноты. Войны. Поезда. Отцовского гнева. Боимся злых собак. Подрастаем. Узнаем о смерти. Боимся, что она унесет кого-то из близких. Нет. Своей смерти так до конца и не осознаем. Но смерти близких боимся. Боимся в школе остаться на второй год. Влюбляемся. Боимся, что не полюбят нас. Нас любят. Боимся, что разлюбят. Женимся. Боимся потерять семью. Боимся дефолта. Боимся террористов, землетрясения, СПИДа, туберкулеза, импотенции, пожара, наводнения, цунами. Боимся, что на дом упадет самолет. Покупаем машину и боимся, что ее угонят. Сами делаем новое оружие а потом хором его боимся. Боимся, что после нашей смерти кто-то продаст участок с нашими могилами под строительство офисов. Боимся гнева божьего и происков дьявола. Боимся потерять веру и, веря, боимся своих страхов. Боимся потерять работу. Боимся хулиганов. Боимся что иссякнет нефть. Боимся холода и голода. Боимся ХАРПа и морлоков. Фашинов и духов. Боимся что все что вокруг — правда. Боимся, что эта еда ядовита. Боимся сами себя, своего я или подсознания. Боимся того, на что способен человек… боимся жизни. Мы же все боимся жизни. Но никогда наша смерть не может стать полноценным страхом. Ибо когда она приходит, уже не страшно. А воину, страшно лишь стать не воином, но обузой. И заживо гнить, пожираемым гангреной. Умирать не страшно, Коля. Страшно жить…

Просмотров: 1

— Что за сигнал? — пробормотал проснувшийся Николай.

Просмотров: 1

Луноход уже проехал по улице Вавилова, миновал улицы Панферова и Строителей, пересек Ломоносовский проспект, выйдя на Коперника и, по проспекту Вернадского подъехал к Лужнецкому мосту, проехав перед этим под мостом улицы Косыгина. Косыгинский мост был в плачевном состоянии. Сверху угрожающе свисали на деформированных арматурах огромные куски бетона. Вместе с этими кусками нависал разбитый бронетранспортер и несколько легковушек, которые когда-то провалились и так и висели, словно предупреждая о грозящей под этим мостом опасности. Путешественникам пришлось прибавить ход, чтобы миновать это опасное место. Всюду по пути они видели пустые дома, многие из которых уже подавали признаки скорого обрушения. Испещренные трещинами, со следами пожаров, грабежей и стрельбы, они будоражили и возбуждали самое пессимистическое настроение в смотрящих на них путешественниках. Кое-где среди домов были видны группы людей. Кто-то тянул куда-то сани, груженные дровами и различным имуществом. Кто-то, так же на санях или просто волоком, тащил в неизвестном направлении мертвые тела. Возможно, это были похороны. У Лужнецкого моста никого не было видно. В начале моста из снега торчал перевернутый автобус и уткнувшийся в парапет пожарный «Зил». Вдалеке, на льду Москвы-реки были видны проруби и много мусора вокруг.

Просмотров: 1