В ответ опять послышалось веселое повизгиванье, и все стихло.
Врываясь в рубку, я еще не знала, что надо делать в первую очередь. Все сделалось само собой: отбросив в сторону ножку от стула, я одной рукой резко повернула штурвал вправо, а другой перевела правую рукоятку на последнее деление. Яхта вздрогнула, слегка накренилась, и меня резко отбросило влево. Поднимая фонтаны брызг, нос яхты отклонился от надвигавшейся стены.
– Как знаешь. Я думал, что нас еще что-то связывает…
Говоря откровенно, было еще одно соображение. Я была убеждена, что Интерпол помешает мне заняться собой. Они наверняка захотят иметь меня под рукой и велят мне остаться в Париже. И дальше. Предположим, я все расскажу, полиция займется сокровищами, шеф узнает и распорядится свернуть мне шею. Найти меня ему будет нетрудно. Конечно, Интерпол мог бы позаботиться о моей безопасности, но единственное надежное место, какое я была в состоянии представить, – это противотанковый бункер в казематах Интерпола, скрытый глубоко в земле. У меня же выработалось прочное отвращение к такого рода помещениям, не говоря уже о том, что пребывание там не скажется благоприятно на моем здоровье.
Оба они, толстяк и патлатый, слегка опешили. Видимо, загорание для пленниц не предусматривалось.