Щедрая улыбка отца Григория светилась лишь самой неувядаемой и нежнейшей заботой о своей пастве. Ничего личного. Всё в рамках вероисповедания. У нас вином и хлебом причащаются, у них кровью и мясом. Человечьими. А в данном случае конкретно моим!
— Ой, лышеньки, — ахнула мать невесты, дородная как пышка, с добрейшим лицом и мягкими формами. — От нешто хлопец один супротив злодия пойде? Ой, та шо ж ему никто не поможе…
«Любимка, у меня проблемы! Тут не конференция, тут бред контуженый — эти козлы большинством проголосовали за равноправие нетрадиционных форм жизни и традиционных на уровне эксперимента. Короче, бросай Оборотный город и беги, пока можешь!»
— Это то, о чём я и хотел с вами поговорить.
— Истинно так, друг мой! И я весь готов вам посочувствовать, так как эта дрянь крепко держится, а шоб её снять, так оно потребует времени, которого нет… Причём совсем нет!
— Да на твою морду казачью уже каждая собака в Оборотном городе с закрытыми глазами задней лапой укажет! — буркнул бес. — Ты это… серьёзно… слезай давай, чё разлёгся-то? У меня служба!