— С пуза сле-э-эзь… — кое-как выпросил я.
— Любо! — дружно гаркнули упыри, пожимая друг другу руки.
Упыри понятливо кивнули, откатившись вправо и влево. Я поправил папаху, распластался по земле, как лягушка под быком, и, вихляясь словно уж вправо-влево, пополз вперёд. Через минуту сообразил, что характерного шороха рядом не слышно, скосил глаза и тихо ахнул про себя. Моня и Шлёма ползли по вертикальным стенам, цепко держась когтями рук и ног! Тьфу ты, ещё в страшном сне такое приснится… Глаза горят, уши торчком, клыки хищно оскалены, как у двух уродливых кошек, подкрадывающихся к храброму воробышку с древним охотничьим дробовиком!
Мои пустопорожние размышления прервал заунывный вой чумчар, раздавшийся так близко, что я вздрогнул.
— Текст ничего, пробивает. А вот актёрское исполнение подкачало. Пыла нет, праведное негодование недотянуло, презрительности маловато. Репетируй. Вернусь, повторишь ещё раз.
— Леший с тобой, иди уж, так и быть, оседлаю. Но это в последний раз, сам учись! — Я привычно поворчал на араба, и спустя пару минут мы с ним были готовы к походу.