— Я иду, Илья Иловайский, к Хозяйке, по делу, — отодвинув их за спину, нарочито громко проорал я. — Ещё вопросы, служивый?
Меж тем в нашу сторону более-менее твёрдо уставились жерла двух пушек. Если заряд картечи, то шансы у нас есть, а если будут прицельно бить ядрами, то этот же храм нас под собой и похоронит. Обидно. И жаловаться некому, потому что Катенька…
— Понятия не имею, — сам себе сообщил я, зевнул, потянулся и призадумался.
— Я-то? Я не-э… Это тебе, паря, через часок на службу идти… Али забыл?
— Мы так поняли, что тебя тут почти насильно женят на хорошей партии. Имей в виду, Хозяйке оно не очень понравится, а она в гневе неприятная-а…
— Тебя слышно охренеть откуда. — Мне открыл молодой людоед в чёрном балахоне, стройный, плечистый, с красными глазами и выбегающими из уголков рта белейшими клыками, похожими на сапожные иглы. — Вваливай, Хозяйка меня предупреждала. А что твои мальчики застыли?