— Да, — ответил Хейграст. — С утра мы перекусили, так что есть будем позже.
— Я вижу, — кивнул человек. — Удивлен, что ты оказался здесь с мечом. Он не пригодится.
— Оно таким и было, — отозвался Швар, принимая у Дженги мешок с драгоценностями и вытирая пот со лба. — Колено, Бибус, у тебя еще не болело, решения за тебя и за меня принимал мастер, молоденькие салмки и деррки призывно улыбались нам, и не только улыбались!
Нападение огромного пса едва не стало последней каплей. Сашка ощутил ужас. Мгновенную оторопь. Вокруг сгрудились люди, плеснули злобой, обожгли холодом. Истерика едва не скрутила. Но от пса шло что-то еще. Расслабляясь и погружаясь в тягучее варево образов, теснящихся со стороны хрипящего чудовища, Сашка различил не только злость и ненависть, но и боль. Задержал дыхание. Попробовал «погладить» ужасное существо. В ту же секунду пес так же мысленно рванулся к нему, но рванулся убивать, поскольку его собственные боль и тоска только усилились от прикосновения. И тогда Сашка открылся. Словно поднял голову перед летящей в броске собакой, показывая горло. Будто сказал псу: вот я, видишь? Вот моя боль. Вот мой страх. Войди в меня. Почувствуй мою жалость. Успокойся. Я не враг.
Тиир выдохнул, погладил ладонью больной бок и что-то сказал на валли, вопросительно посмотрев на Ангеса, который попеременно вытирал полой мантии то бледное лицо, то лезвие меча.
— Насчет путников не знаю, — сузил глаза Швар. — А вот на человека в нездешних доспехах, да еще с подорожной от наместника, похоже, что да.