— Спокойно, — попросил Саш. — Не волнуйтесь. Есть время. Еще более четырех дюжин барабанщиков. Медленно посмотри на реку, нари. Благодарность клана древесного корня прибыла.
— Как открыть проход правильно? — неожиданно пролепетал Дан, не сводя глаз с каменного истукана.
— Так, — сказал Хейграст Сашке. — Ты уже слышал его чудесные мелодии? Так наш белу еще и поэт. Что касается того, что его года невелики, это явный намек на то, что белу отпущен больший срок жизни. Но я не обиделся. У меня четыре замечательных ребенка, а как там с этим сложится у Лукуса, еще неизвестно.
— Разве ты не узнал? — удивился наставник и сдернул платок. — А теперь?
Саш не такой. Да и возрастом он никак не мог сравниться с заезжими мудрецами. Глаза у него другие. Внимательные, веселые, добрые. Лишь однажды глаза Саша изменились, когда он сказал Дану несколько слов о себе. Но и тогда злобы не было в его глазах, только боль.
Дан оглядел площадь и почувствовал, что его храбрость исчезла если не навсегда, то надолго. Позади них в некотором отдалении от костра, но все же близко стояли безобразные твари. Падальщики с опущенными пастями, из которых капала тягучая слюна. Стелющиеся по камням странные кошки. Громадные насекомые, напоминающие ядовитых земляных жуков. Люди. Колеблющиеся, шатающиеся люди. «Мертвые!» — с ужасом подумал Дан. И все это полуживое, смертельно опасное сосредоточение мерзости шаг за шагом медленно продвигалось вперед. А перед спутниками стоял пес. Спокойно, не вздыбливая шерсти, он рассматривал непрошеных гостей. Сжимающееся кольцо порождений тьмы его, казалось, не интересовало. В свете костра на мощной шее поблескивал шипами металлический ошейник. Толстый канат тянулся к каменному надолбу на краю моста. Длины привязи хватало, чтобы не только не пропустить никого на мост, но и охранять от посягательств кусок площади радиусом не менее трех дюжин шагов.