— Я бы не был столь категоричен, — усомнился Лукус. — Ты, нари, не уступишь в эмоциональности ни одному человеку. Да и я не чувствую, что моя сила размазана тонким слоем.
— Пока ничего, — растерянно ответил Сашка.
Идти, а точнее, почти бежать было трудно. Сашка так уставал, что даже мысли о матери и возвращении доносились словно через стену. И он сознательно старался приглушить их, боясь, что они обернутся отчаянием. Сейчас это было бы лишним. Он боролся с дорогой и собственной беспомощностью.
— И все же мы не балаган для развлечения почтенной публики, — нахмурился Хейграст. — Что там с нашими друзьями?
— Ничто не остается неизменным, — заметил Лукус. — Тот, кто не может измениться, умирает. Когда я скрывался от погони в Мраморных горах, мне приходилось есть летучих мышей и насекомых. Я мог бы следовать своим традициям, и тогда бы сейчас с вами шел кто-то другой.
— Послушай, Лукус, — обернулся к белу Саш, отплевываясь и вытирая лицо рукавом. — Не мог бы ты помочь мне отучить Аенора от этой ужасной привычки?