– У меня вопрос, товарищ лейтенант. Я не понял, что вы про ноль говорили. Его тоже кодировать?
– Есть обоснованное подозрение, что в скором времени Люшков сбежит к японцам, прихватив с собой документы стратегической важности. К сожалению, обоснований для ареста недостаточно, а Люшков не та фигура, которую можно трогать без доказательств. У него есть могущественные знакомые, которые вступятся за него. Нам остается только реагировать на возможные действия вашего начальника. Если вы заметили, нервы у него уже на взводе. Скоро приедет Фриновский с комиссией, начнет копать, вы сами знаете, если ищешь, то всегда найдешь. Вот в этот момент, мы подозреваем, его нервы не выдержат, и начальник Дальневосточного отделения НКВД, товарищ Люшков будет пытаться перебежать к японцам. Мы этого допустить не можем. Надеюсь, что вы тоже. От вас требуется только одно. Каждый день я буду сообщать вам номер телефона, по которому вы меня сможете найти. Вы будете мне звонить только тогда, когда ваш начальник будет собираться выезжать с проверками на пограничные заставы. За содействие, я вам гарантирую неприкосновенность, сохранение звания и возможность продолжать работу в НКВД.
Вспоминая разговор, Сталин улыбнулся в усы, "сейчас озадачу Клементия патроном с красным перцем, интересно, что он скажет. Надо будет Михаила взять на испытания нового оружия и предложить в танке посидеть".
Щелкнули замки, скрипнула дверь, когда Оля показалась из-за поворота и всадила железяку в затылок входящего в квартиру, и ничего не подозревающего человека. Он рухнул на свою жену, которая ничего не видела. Пытаясь удержать его, она наклонилась вслед за выскальзывающим из рук телом, и не успела отреагировать на стремительную фигуру тюкнувшую ее по голове. Что-то загремело и повалилось с вешалки, но Оля, не обращая на это внимания, закрыла входную дверь и положила ключ в карман куртки.
– И мне было интересно познакомится с вами, товарищ Захарова.
– Здравствуйте, Ольга. Я правильно к вам обращаюсь?