Послезавтра очередная передача по Кольцу, и тогда он свободен на восемь дней — для опыта.
— До встречи! Кончайте скорее ваши дела, а то не увидимся, — протянули руки Низа и Эрг.
Очнувшаяся Веда поднялась. Двое сотрудников подхватили ее, но она нетерпеливо освободилась.
— Минуту еще, Миико! Как же женщины-водолазки?
— Чтобы создать «Дочь Тетиса», — продолжал художник, — мне надо было сблизиться с морем, сродниться с ним — ведь моя критянка, как Афродита, должна выйти из моря, но так, чтобы всякий понял это. Когда я собирался писать «Дочь Гондваны», я три года работал на лесной станции в Экваториальной Африке. Создав картину, я поступил механиком на почтовый глиссер и два года развозил почту по Атлантическому океану — всем этим, знаете, рыболовным, белковым и солевым заводам, которые плавают там на гигантских металлических плотах. Однажды вечером я вел свою машину в Центральной Атлантике, на запад от Азор, где противотечение смыкается с северным течением. Там всегда ходят большие волны — грядами, одна за другой. Мой глиссер то взметывался под низкие тучи, то стремительно летел в провалы между волнами. Винт ревел, я стоял на высоком мостике рядом с рулевым. И вдруг — никогда не забуду!..
Космос гремел торжествующими мелодиями. Станции на Марсе, Венере и астероидах вызывали корабль, вливая свои аккорды в общий хор уважения к героям.