– А ты дослушай, а то взял моду – перебивать. Словом, был у нас случай – брали угонщика. Угонщик тот на новых тачках специализировался – хозяева от магазина на свежекупленной отъедут, а их уже пасут. Как только где-то встали, из машины вышли – в магазин, там, для обмывки покупки затариться или еще что, угонщик – тут как тут. Вскрывал – и поминай как звали, а машина – на транзитах.
– Деревня. Так, пишем: республика Беларусь, поселок Ганцевичи. Мужики, а какую дату писать?
– Борт, командиру. Чего тогда, твою мать, молчал? Спишь, борт!
Собственно говоря, карта подсказывала два варианта. С одной стороны, взгляд командарма, как магнитом, тянуло к нависающему над его войсками языку, в центре которого был городок Сувалки. Туда подходила тупиковая ветка железной дороги, и наверняка именно по этой дороге сейчас потоком идут эшелоны, забитые техникой, боеприпасами, горючим и пополнениями для немецких армий, которые действуют севернее. Один хороший удар на Элк, в стык между сорок вторым и двадцатым немецкими пехотными корпусами, и шестой мехкорпус, как финский нож, войдет в мягкой подбрюшье всей вражеской группировки. Танки Хацкилевича рванут, «гремя огнем, сверкая блеском стали», перережут снабжение по железной дороге, и фашисты окажутся в еще худшем положении, чем армия Голубева. Классическая операция, фланговый удар, именно про такие удары он рассказывал своим слушателям, когда преподавал в академии имени Фрунзе. Но наносить этот удар, не согласовав его с действиями других армий, просто глупо. Ведь мало что-то захватить, нужно и удержать! Второй вариант – воспользоваться корпусом, как тараном, который пробьет армии дорогу на восток, к своим. Вот только за отход без приказа по головке не погладят, да и на востоке творятся совсем непонятные дела…
Она подошла слишком близко и почувствовала запах перегара, исходивший от Игоря – такая у него особенность организма, стакан выпьет – потом разит сутки.
– Хорошо, сейчас я начну работу, а вечером представлю анализ полученных результатов.