Тут же вспомнилось продолжение фразы — из фильма, который крутили после каждого обострения отношений с Америкой. «Всех люблю на свете я».
Физрук остался в развалинах коттеджа, падающая стропилина пробила ему голову. Данилов жалел, что не успел подобрать его винтовку. Но остановиться означало умереть. Он мгновенно сообразил, что к чему. Даже удивлялся сам себе — откуда вдруг? Разум был тут явно не при чем.
— Ну, даст бог, еще свидимся, — махнул ему рукой дед и вернулся в дом.
Люк весил почти десять кило, но снялся легко, не приржавел и не примерз. Вниз уходила железная лестница. Александр поторопился, ухватился за первую перекладину рукой без варежки — и разразился проклятьями, чуть не оставив на перекладине всю кожу с ладони. Спустившись — высота была в два Сашиных роста — он огляделся. Точно не теплоцентраль. Крохотная площадка и короткий коридор, заканчивающийся кирпичным тупичком.
Двинулись дальше. Проблема логистики по-прежнему ждала решения.
И, конечно, бичом жителей подземного «города» стал туберкулез, грозивший превратить Убежище в подобие чумного барака. Двести человек с открытой формой уже были изолированы в отдельной секции.