— Так понимаю, я должен «спасибо» сказать? — с трудом выговорил Саша. Только теперь, попытавшись подняться, он почувствовал, насколько расклеился.
В окнах кирпичного здания, неподалеку горел свет. Интересно. У них еще и электричество есть?
— Ё-мое, знакомые все лица. Расслабляетесь? Посижу с вами, посмотрю, как службу несете… Вы вот наверно думаете, мы в игрушки играем. А на вас, между прочим, ответственность за все Убежище сейчас…
Хотя радиоактивные осадки еще могли выпасть в течение суток-других, уже ясно было, что они находятся в зоне слабого радиоактивного заражения, и им можно пренебречь, если не собираешься жить вечно. Так что пора было приниматься за работу.
Александр вспомнил, что после встречи с Провалом он шел, не видя ничего перед собой, пока не оказался у подножья невысоких гор, цепь которых протянулась километров на пять вдоль всего центра города. Кое-где горы подходили к жилым домам вплотную. Он даже не знал, есть ли у них название. Не Гималаи, но деталь рельефа заметная — самая рослая была метров четыреста высотой, из его дома гряда была видна в любую погоду. Лет до двадцати он думал, что это терриконики, сложенные из вычерпанной из земли породы. И летом 2017-го, когда его заявление на перевод в НГУ уже лежало на столе у ректора, какая-то сила заставила его подняться на ближайшую гору. Склоны, густо поросшие кустарником, были отвесными, но наверх вели несколько козьих троп. Такой увалень, как Александр, мог споткнуться о корягу и по пути вниз пересчитать ребра. Повезло. Правда, во время подъема он здорово сбил дыхалку. Вершина оказалась пятачком два на два, если не считать оставленной геодезистами мачты и нескольких пивных банок. Там он и сидел добрых полчаса, хотя высота была недостаточной, чтоб город показался красивым. Романтик хренов.
Последний смертельный случай от лучевой имел место шесть дней назад, хотя свою дозу тот мужик получил много раньше. Уровень радиоактивного заражения в пятнадцати километрах от эпицентра теперь превышал обычный фон промышленного города «всего» в восемь раз.