Но даже если миллионы миров уже погибли, мироздание — это не кладбище. Это был вселенский Освенцим, где триллионы разумных существ переминаются в колонне приговоренных на пути в газовую камеру.
— Да ничего интересного, — ответил он, — Ни апостола Петра, ни этой, Вальхаллы, ни сада с гуриями… Я агностик, наверно, в этом дело. А вообще, все это галлюцинации умирающего мозга. Чем у человека воображаловка богаче, тем интересней картинки.
Вроде бы можно было выходить, но они решили перестраховаться. Могли быть и другие взрывы — в том числе ближе. Вряд ли РВСН поставили бы их в известность, что в десяти километрах от них в тайге находится «Тополь-М» на боевом дежурстве.
В том, что касалось выживания, у них был полный коммунизм. В складчину приобретался неприкосновенный запас. Совместно поддерживалось в рабочем состоянии коллективное имущество — палатки, два дизельных и один бензиновый генераторы, пищеблок. Сообща покупались лекарства и средства первой помощи для медпункта.
Падали, как подрубленные, небоскребы, а вместе с ними рушилась «американская мечта» — мечта эгоистов всего мира, променявших могилы предков на жирный гамбургер. Сколько там было обывателей — сто миллионов? Двести? Вряд ли кто-нибудь подсчитает.
Никого из тех, кто был на Поляне, они больше не видели.