Но эти мысли его особо не угнетали. Жизнь текла почти сытая и без особых проблем. Сашу не трогали, предоставив самому себе новичка с тяжелым взглядом волка-одиночки. В самой общине, снаружи ощетинившейся как еж, отношения были ровными, как в военном отряде в зоне боевых действий. Друзей Данилов не завел, но нечто вроде уважения заслужил — страха не знал, трудности сносил молча, и не раз наводил бригаду на хороший хабар. И хотя при ежевечерней раздаче ему доставалось меньше, чем старожилам, хавки хватало даже на то, чтобы откладывать немного про запас.
В лязге и щелканьи смертоносных железяк, которые умелые руки снаряжают для использования в бою, ухо профессионала слышало музыку. Было что-то по-фрейдистски сакральное в том, как тупоносые короткие патроны к «Макарову» входят в новенькую обойму с неразработанной пружиной. У винтовок, которых установка оптического или коллиматорного прицела из ружья «на зверя» превращала в боевое оружие, была своя хищная красота, которая, впрочем, уступала брутальному обаянию «Калашникова». При желании про это можно написать хоть пятьдесят, хоть сто страниц… которые нормальный читатель пролистнет, зевая, и перейдет к тем, где описан непосредственно отстрел врагов.
Они оказались внутри, но зажечь фонарь Демьянову не позволил. Следом за поводырем гости шли по темным коридорам и лестницам покинутой школы, где более впечатлительный человек услышал бы носящиеся под потолком голоса и смех детей, пока не оказались в просторном помещении бывшего спортзала. В ярко освещенном круге возле баскетбольного кольца расположилось трое в зимнем камуфляже. Явно какие-то охотничьи костюмы, поди, еще и мембранные. Сам Демьянов был в простой «Горке», тяжелой и не дышащей.
Во втором по счету гараже во дворе он нашел молот. После первого же удара стена дрогнула. Похоже, все-таки, в один кирпич.
«Ракету стоимостью в миллионы долларов на головы одичавших оборванцев? — размышлял он. — Хотя какие теперь доллары…»