Оба вспомнили об одном и том же. Эту историю они знали из уст самого участника, человека сдержанного и к истерике не склонного. Ну, после того случая он сильно изменился.
Оставшись без последнего прикрытия, толпа улепетывала, подгоняемая беглым огнем. То один, то другой беглец падал, будто поскользнувшись, хотя стрелки из окон кинотеатра едва ли работали на поражение. Если бы они хотели, все нападавшие остались бы на снегу. Но надобности в том не было. Стрелки выдавливали и рассеивали толпу, не останавливаясь, впрочем, перед причинением ей убыли.
Только не обратно… Только не туда…. Если нельзя остаться в том весеннем дне, то уж лучше здесь, на меже, где нет ни времени, ни пространства.
Несмотря на раздражение, говорил он вполголоса. На посту орать не рекомендовалось.
До Гнезда они добрались уже затемно. Окрестности лагеря встретили их тишиной, нарушаемой только пением сверчков, которое другим людям показалось бы романтичным. Стеной стояла девственная тайга, и силуэты гор на горизонте казались сошедшими с картины. На границе Новосибирской области и Алтайского края, места были красивые, но заброшенные.
— А вообще, Мясник наш — он краповый берет, — снизошел до объяснения Николаев. — Спецназ внутренних войск. Командировок штук десять у него — и на вторую войнушку, и на третью. Куча наград. А списали, потому что не того «чеха» покромсал. Нашего.