Наконец они оказались перед дверью, закрытой на висячий замок; Мент вытащил из кармана ключ и отпер его. Кинозал. Точнее — склад. Здесь хранились более полезные нежели те, что Саша видел в коридорах: инструменты, стройматериалы, туристское снаряжение. Кое-что явно было принесено не из «Оптимы». В углу высилась куча охотничьего инвентаря, на креслах разложена теплая одежда.
Но вряд ли это засада — какой смысл? Им пока нечего делить, да и заложники разменной монетой не выглядели. На вид все мужики бывалые, лет по тридцать, в Убежище держались спокойно, хоть их и посадили под замок на всяких случай. Таких на убой не отправляют.
Александр проморгался и увидел над собой бритую голову Николаева. Пришлось подчиниться, как бы ни хотелось бы покемарить еще пару часов.
Он не мог забыть ощущение, которое испытал, пробежав глазами скупые строчки приказа. Холодный липкий страх — это, оказывается, не метафора. Ладони стали скользкими, будто намазанные жиром; кишки сжались в тугой комок; сердце заколотилось, пропуская каждый четвертый удар. «Я начинаю Третью мировую. Земля погибнет. Все умрут…» — пронеслось тогда у него в голове.
— Привет, земляки, — сказал Данилов не придумав ничего лучше. Бежать глупо. Драться он хотел еще меньше.
Внешне он был спокоен, но в нем до сих пор клокотала злость.