– Здравы будьте, добрые люди! – с широченной улыбкой крикнул я, демонстрируя пустые руки. – Не позволите ли на берег сойти?
Самый старый и одновременно самый изысканный лук, который я держал в руках, был роскошным сложносоставным экземпляром турецкого образца. Настоящее произведение искусства. Стрелять из него, правда, владелец не позволял. Я его понимал: куплен данный раритет был за сумму, сравнимую со стоимостью «мерса».
– Только я – не человек, – вновь раздался жаркий шепот. – Я – раб. И ты тоже, Волк. Запомни это, если хочешь жить. Ты ведь хочешь жить, да?
То есть я проснулся, как обычно. Сбросив влажную от брызг шкуру, сел и…
Секунд десять дан размышлял. Потом вдруг осклабился, сгреб меня в охапку, как ребенок – пупса, и прижал к липкой, пропитавшейся грязью и пивом бороде.
Наиболее важной новостью было то, что Гудрун считает меня красавчиком.