Норег скалился обломками зубов. Доволен, собака. Или убьет еще кого-то, или умрет, как положено адепту Одина.
Он не собирался платить, он просто выгадывал время.
Что-то в мозгу окончательно переклинило, и я принял ее за мою погибшую девочку.
Да, в гавани было тесновато, но для нас местечко все же нашлось.
– Сочтемся, – прохрипел я куда-то в желтые заросли Ульфхамовой бороды.
А глаза у меня в такие мгновения хорошие. Правильные. Этакие дырочки с нарезками. Как нутро автомата Калашникова.