Верзилу спас его хозяин. В сопровождении лобастого паренька лет двенадцати и двух десятков его ровесников он ввалился в зал и замер с вытаращенными глазами.
Это ощущение длилось мгновение. Ровно одно мгновение Павел чувствовал взгляд, который пронзал его насквозь. Он даже зажмурился, ожидая, что из темноты вылетит такой же стержень и вопьется ему в лоб, но ощущение растаяло, или убийца отвернулся, да какая разница, старенький «пассат», который дырявым радиатором отнял у Павла пару часов времени, был припаркован недалеко, он побежал, рванул дверь, выжал сцепление и понял, что нога по-прежнему болит, когда машина уже миновала злополучный трактир. «Пассат» нырнул в переулок, в тоннель под железку, загремел расхлестанным кузовом по трамвайной линии, завилял по развязкам у третьего кольца, вырулил на трассу, притопил, съехал, проскочил несколько светофоров и притормозил только на Электрозаводском мосту.
– Подождите, – опять вмешался Дмитрий Викторович. – Понимаете, мы все же сможем определить группу, языковую семью. В каждом языке существует основа, базовые слова, которые меняются медленно, которые схожи в родственных языках. К примеру: вода, земля, огонь, мать, отец, ну и так далее.
– Нет, я далека от мысли, что всякая дама стремится устроить с помощью мужчины какие-то обстоятельства своей жизни. – Марина пожала плечами. – Многим присуще и чисто мужское стремление вкусить и насладиться, но пойми, – она наклонилась вперед, – жизнь коротка. Можно вкусить и насладиться, а потом сесть на сухой паек, а можно вкушать столько, насколько отпущено здоровья и молодости, и даже зрелости. Но даже и это не главное. Ты спросишь – что главное?
– Подожди благодарить, – хмыкнул Павел. – А вдруг я со временем превращусь в обычного пузатого муженька? Буду ходить в штанах с отвисшими коленками и в грязной майке. Залягу на диване возле телевизора лет так на двадцать.
– Костя! – повысил голос Павел. – Тамару позови!