– А это уж не от меня зависит, – хмыкнул Бабич. – Ты пойми, Павлик, я против тебя ничего не имею. В приятелях ты у меня не ходил, в друзьях тоже. Дело не в тебе. Хотя и в тебе тоже. Ты ведь гордый. Я тебя не ломал, парень, но по морде вижу, что гордый. А гордыня – грех, Павлик. В нашей стране – так грех тяжкий.
– В чем же на этот раз? – Павел закрыл за собой дверь.
Павел представился, хмуро глядя на телефон, который следовало уже отключить. Впрочем, вряд ли Жора мог засечь и этот канал.
Он оглянулся. Она лежала на постели точно так же, как лежала в их первый раз. Изогнувшись, положив подбородок на предплечье.
– А? Каково? – подмигнул Павлу и вновь почесал подбородок. – Вот, сбрил бороду, привыкнуть никак не могу. И ведь почти все вспомнил, кроме фамилии! Шермер, говорите? Из французов, наверное?
– С вами – совсем! – заискрилась в улыбке Маша.