– Вы говорите об этом, словно она уже ваша жена!
– Я уже сказал вашей милости, что это разбойник, какого мы не видывали со времен знаменитого Мастрильи.
– А разве вы сами не заходили к старику, чтобы его утешить? – спросил священник.
– В моей камере прежде был камин, – отвечал Фариа. – Трубу его заложили, по-видимому, незадолго до того, как я там поселился, но в течение долгих лет его топили, и все его стенки обросли сажей. Я растворяю эту сажу в вине, которое мне дают по воскресеньям, и таким образом добываю превосходные чернила. Для некоторых заметок, которые должны бросаться в глаза, я накалываю палец и пишу кровью.
– Уж, во всяком случае, не я, – воскликнул Франц.
Благодаря этому он впервые после отейльского обеда более или менее спокойно провел ночь.