Он еще не морщился, а скривился, словно пережидал приступ зубной боли.
– Сэр Ричард, я уже признал вашу власть над Гандерсгеймом. Но другие маги вас не знают…
– Никто этого не может сказать, сын мой, вот так глядя на карту.
Герцог кивнул одобрительно, а оруженосец почтительно переложил по фазану и горке птичек нам на чистые тарелки и, отодвинувшись на пару шагов, застыл, словно вырезанный из дерева идол.
– Ходить труднее, – согласилась она. – Летать… это так естественно! Летается само, а ходится… Скажи, почему ты такой скрытный? У тебя что-то там стряслось?
– Да-да, – сказал он, – вы слишком опасный противник. Я просто не понимаю, как в вас странно и причудливо уживаются эти удивительные рыцарские идеалы, абсолютно нежизнеспособные, и здоровый прагматизм.