Черная трещина превратилась в широкое ущелье, а мы все ехали к нему, ехали, а оно ширилось и ширилось. Когда наконец приблизились к краю, каждый умолк, потрясенный до глубины души.
– По дороге будет озеро, – сказал он, – там точно сделаем привал. Я помогу тебе постирать, а то тебе с одной рукой…
– Поистине, – заметил Ришар, – у этого виконта христианское смирение и послушание.
– Чувствую, не лежали на спине, глядя в небо. Окажите мне честь, займитесь и вторым блюдом?
Тяжелая рыцарская конница идет красиво и строго, веют знамена и штандарты, вперед выехали горнисты и, вскинув к небу длинные серебристые трубы, пропели торжественную и величавую мелодию, от которой защипало в груди.
Тело еще визжит от боли, хотя, как мне показалось, на это хилое тело птеродактиля хватило материала только из огромной и массивной головы дракона. Ее неведомый удар с высоты не затронул, а тело великолепного дракона уже ничто не спасет…